У преферансиста в музее спрашивают, показывая на картину Леонардо:
- Какие из этих апостолов вам больше всего нравятся?
Тот в ответ, совершенно не задумываясь:
- Семь первых!

 
Россия, Пермь,
«Пермские новости» №024,

МАЛЕНЬКАЯ, ПЛОХОНЬКАЯ — КО МНЕ!

В студенческие годы доводилось все четыре, отведенных на подготовку к экзамену по истории КПСС, дня резаться в «кинга». Помнится состояние, ужаса и восторга: впереди неминуемая расплата. Но нет никаких сил по завершении кона убрать колоду карт и заменить ее учебником.

У Осоргина в повести «Сестра» — подобные бессонные бдения за совершенно невиннейшей игрой и признание, что он и его партнерша «отлично понимали, что это безумие, но в том-то и был соблазн»...

Может быть, что-то в пермской крови играет? Во всяком случае, по наблюдениям мемуаристов, в нашем городе исстари играли в очень многих домах, причем весьма самозабвенно. Осоргин отдавал предпочтение игре в «шестьдесят шесть» — так называемому, пермскому преферансу. Ведомы еще нашим предкам были «дураки», «акуля», «мушка»... В ходу были всякие присказки. Например, при сдаче: «Маленькая, плохонькая — ко мне!» (верилось, что тогда, наоборот, попрут одни козыри). Пермское комильфо допускало называть пики винями, а трефы — крестями, по особому местному пижонству выговаривалось даже «крести». Так что у Пушкина по-нашему — не «Пиковая», а «Виновая дама».

Но, разумеется, карточное безумие свойственно было отнюдь не только пермякам. Александр Сергеевич... Можно даже не особенно доверяться А. Керн, утверждающей, что «Пушкин очень любил карты и говорил, что это его единственная привязанность». Но известны и многие иные свидетельства сильнейшей страсти поэта к игре. При этом и в «Евгении Онегине» есть красноречивые строки (отсутствовавшие в советских изданиях)...

Там есть еще очень точное самонаблюдение о моменте «допрашивания судьбы». Везение, невезение... Как будто участие неких сил в игре. Потому и «Пиковая дама» пронизана роковыми страстями, в ней ощущается властное потустороннее вмешательство в людские судьбы.

Не стану долго перечислять, но пламенными и порой совершенно безоглядными игроками были Н. Некрасов, Ф. Достоевский... Как пишут, Н. Пржевальский значительную часть расходов на экспедиции покрывал за счет выигрышей. Другие играли с прохладцей. К примеру, Державину карточный «наркотик» был совсем не вреден. Ну, поигрывал до ужина: «в ерошки, в фараон, по грошу в долг и без отдачи»... Кругом в дворянских гостиных огромные состояния спускали, жен (!) проигрывали, а ему хоть бы что.

Через десятилетия — в эпоху Серебряного века — поэт Брюсов играл достаточно страстно. А художник Добужинский и карты ненавидел, и игроков презирал: как можно «добровольно себя арестовывать»? Талейрановы слова — «Кто не играет в карты, готовит себе очень скучную старость» — ему были не указ.

Тайна случающегося карточного безумия подвигала культового писателя X. Л. Борхеса на долгие философские размышления. Он видел в игре — легкое вхождение в демонический мир, в иной пласт бытия с таинственными законами. И даже — проникновение в чужие судьбы: людей, которые играли уже некогда в те же игры по тем же правилам. При этом — выпадение из времени! Поскольку оно в игре — деталь внешняя, чистая условность. То есть (следите дальше!): есть во «времени» какие-то лазейки, коридоры...

Конечно, забавно эти прозрения хоть как-то сопрягать с игрой в «шестьдесят шесть». Правда, были же и вист, уже упомянутый фараон, винт. Правильно замечал в своих мемуарах Н. Греч: иные игры подвергались «остракисму» (так у него), иные завоевывали множество адептов. И снова напрягались «тощие и страдальческие физиономии банкометов» и дрожали руки вскрывающих карты (воспоминания С. Жихарева).

А еще ведь существовали и сейчас не менее «заразным» занятием считаются у знатоков — пасьянсы. Одни названия за душу берут: «Гробница Бонапарта», «Двенадцать спящих дев», «Пирамида Хеопса», «Иуда Искариот», «Сады Семирамиды»...

Колесо истории, кстати, сделало такой шажок-петельку. Даже «Итоги» в 2000 году опубликовали: в турнире городов по преферансу в Санкт-Петербурге победила... пермская команда преферансистов! Журнал игриво назвал Пермь «столицей российского преферанса». Не знаю, объявляли ли наши земляки в игре, что козыри — «вини», или «семь в крестях»... Похоже, все было — суховато, спортивно, современно, по-деловому. Перед такой игрой и карточные демоны, скорее всего, «спасовали»...

Комментарии могут добавлять только зарегистрированные пользователи.